К ста сто и сто ещё – к разнообразию развития поэзии. Или эти триста строк к развитию всего как один ещё и людьми заполненный листок - Николай Дмитриевич Чёрный
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Степаном назван друг, так звали его деда;
удачное решение пришло.
Понятно, имена нам дали разные: моё Артём,
Степан его.
Мы с детства дружим, и это в дружбу крепкую
мужчин переросло.
В Москве учились в разных вузах, потом нас
в разные места планеты нашей занесло.
Степан с семьёй живёт в Париже, владеет там
бистро.
В Норвегии живу я – в Осло. Есть в памяти
Степана и в памяти моей – Осло́.
Степан однажды в школе так Осло называл —
смешно.
Не выучил урок, найти не мог на школьной карте
своё Осло́.
Потом отметку исправлял, что было не легко.
«
Всё. Пять», – он буркнул мне за партой в классе
тогда через плечо.
О, сколько лет прошло!
Сейчас я в Осло тренер; я на работе в кимоно.
Семья есть тоже, как у Стёпы – счастье не мало.
Два брата старшие у Стёпы, и старшая сестра есть
у меня. Рожденья время наше ко временам
тяжёлым отошло.
Родились все в Стране Советов; послевоенным
было время. Да, в детях счастье родителей
заключено.
Мы родственников любим наших; они взаимно
любят горячо.
Степана здесь, сейчас не жду я – во Франции
он – далеко.
Приехал на неделю я один из Осло навестить
отца и мать. Смотрю в открытое окно.
Жена на этот раз осталась дома, чтобы начать
ремонт квартиры нашей. Нам с новой
планировкой повезло.
Старше я на восемь лет моей норвежской жены;
сын и дочь уже взрослы. Мы дружны – всё
этому подчинено.
Мать сейчас к соседям ушла; пригласили
посмотреть фамильное серебро.
Ждала меня сегодня – материнское чутьё
не подвело.
Отцу и матери я собирался сделать сюрприз
и о своём приезде не предупредил никого.
Останется в памяти моей, возможно навсегда, то,
что открыло мне распахнутое окно.
Оно миры мои открыло: прошлого, настоящего,
будущего под солнцем нашим; и сразу
памятью в детство меня унесло.
С тех пор волнует чувства мои рожденья, детства
и отрочества край. В него с тех пор
влюблён, и чувство моё росло.
Я снова в настоящем весь. За речкою,
переливаясь этого лета цветами, до самого
горизонта лес – богатство края всего.
До реки от забора и за рекой до леса растут
отдельные деревья и кусты; остальное
разнотравьем поросло.
Всё это буйно зеленеет и цветёт. Я чувствую, как
летнею природой наполнен воздух
ароматами всего.
За окном сирень цветёт; во дворе у резных ворот
вековой дуб раскинул ветви свои – под
ним на траве седло.
От дома до забора грядки ровные; ухожены
заботливо они. Это место свой урожай
принесло.
До жёлтого песка проложена дорожка от калитки
резной до берега речного – мне видно
хорошо в окно.
С удочкой на берегу отец; куры рядом топчутся;
по теченью ниже гуси, утки на реке;
у берега в воде два мальчика с корабликом
играют – больше никого.
Гладь речки ровная с водой у берега зеленоватой
чуть – дно речки в этом месте заросло.
И над всем небо безоблачное, голубое; и яркое,
жаркое, почти совсем белое, солнце, что
за лесом, как обычно, взошло.
Великое наше светило нещадно печёт и с утра всё
время пекло.
Ещё я вижу в небе голубом голубей сизарей
весёлую стайку – их восемь там всего.
Я мысленно уже и выше стайки, и за небом, тут
осознанье вновь пришло.
Наш мир известный прост; и, ой, как он не прост:
добро в нём есть и зло.
И как известно – нужно верить, чтобы понять,
что нужно выбирать добро.
Я улыбнулся этой стайке сизых голубей; и день
меня увлёк с собою дальше. Вот это
мастерство!
И людьми овладевать уменье – не отнять у дня.
Да, уваженье правил дня в жизни нас
ведёт, вело.
С дороги вещи мои пока не распакованы; солнце
в небе ещё высоко.
И день предлагает совершить мне прогулку
сейчас. Это сразу меня увлекло.
И предложено в моих местах детства
и отрочества побывать, что давно
в традицию вошло.
Я всегда, когда приезжаю сюда, в пять лет
примерно раз, бываю там, где это время
моё прошло.
Каждый раз во время этой прогулки жду я, что
вспомнится что-то интересное, то
есть – оно,
Что за годами скрылось. Я уже во дворике возле
столика – на нём лото.
И это интересное уже не раз мне вспоминалось.
Во время прогулки память не напрягаю —
пусть это вспоминается легко.
Вот я у речки. От калитки до неё по некрутому
склону, по тропинке прямой шагов
примерно двести. Тут сразу
вспомнилось – со Стёпой я в Москве
в метро.
Шестой наш «б» с учителем однажды ездил
на экскурсию в Москву. Почему-то
вспомнилось сейчас ещё, как там мы —
дети, кушали впервые эскимо.
В прошлый раз я вспомнил половодье весной,
обошедшее наш дом стороной, и зайцев
на реке, что спасались, забравшись
на бревно.
Я детства и отрочества места прохожу одно
за другим, как изменилось многое с тех
пор. На душе хорошо.
Я вернулся с прогулки очередной. Я под
родительским дубом вековым. О прогулке
всё. Коротко не длинно.
Вдруг отчётливо услышал, как запел соседский
петух на фоне звуков сельского дня.
За забором в кустах мелькнуло его крыло.
В селе моём – на родине моей, по-особенному
воспринимаются всеми чувствами и день,
и ночь – привычные, родные давно.
Всё это: звуки и остальное образовано селом,
природой местной, значение которой
понять не всем дано.
По-своему особый мир: лай собак, мычанье
коров, ржанье коней, птиц певчих пенье,
кукушка … Всё, что слухом реальность
обрело.
От зари до зари слышен звуков этих наших мир;
и то какой он этот мир – конечно же
не всё равно.
Постоял немного под родительским дубом
могучим и, прижавшись к нему, я обнял
его. В обхвате о-го-го!
И мысленно кряжистому любимцу пожелав
благополучных долгих лет, направился я
в дом. Прогулка удалась – в память мою
занесено.
И запомнил ещё хорошо – ожиданье результатов
прогулки подтвержденье в прогулке
нашло.
Сейчас я распакую вещи, подарки, что привёз,
по назначенью подготовлю. К концу
повествованье это подошло.
По случаю приезда моего родители гостей
созвали. Сельчан здесь завтра будет полно.
Ещё успеть сегодня нужно жене отправить
телеграмму с коротким текстом: «Доехал
хорошо».
На этом всё. Строк с этою последнею
строкою
